Базовой работой о Львове в украинской историографии была изданный в 1844 г. «Хроника города Львова» Дениса Зубрицкого. В противовес польским историкам, которые оценивали присоединения Львова к Польше как цивилизационный выбор, Д. Зубрицкий утверждал, что русины здесь - «исконный» народ, творили цивилизацию задолго до поляков. Историю русской общины Львова историк подал как непрерывный процесс борьбы за равноправие, причем поляки ставили ее условием отречения от самобытности.

Как «войну русского народа с польским за свободу и веру» Д. Зубрицкий трактовал казачество, а тезис польской историографии о героическом сопротивлении Львова высмеивал как хвастовство, утверждая, что Б. Хмельницкий и не собирался захватывать. Украинские историки единогласно трактовали польской «оккупации» Львова как несчастье, что прервало его органическое развитие. На рубеже ХIХ-ХХ вв. украинский и польский историографии полностью оказались в плену национальной парадигмы.

Стремительная урбанизация меняла городскую среду, которое становилось «дезориентирующие непостоянным» (Б. Рубл). Все меньше понимала город традиционная аристократия, зато с городской среды вырастала новая элита, которая приучала общество к открытой конкуренции и предлагала установить общественный контроль над вопросами, которые раньше решались кулуарно.
Статья на сайте
Принятие в 1870 г. городская устава открыло путь для развития новочасной городской общины в духе европейских самоуправляющихся традиций. Однако украинские-польские противоречия осложняли интеграционную функцию Львова как центра края. По утверждению Яцека Пурхли, Львов хоть и вступил в начале ХХ в. характера космополитической метрополии, однако, в отличие от Праги, не выполнил интеграционной функции и не став национальной столицей, поскольку не существовало галицкого народа.

Конец XIX - начало ХХ ст. был одним из самых ярких периодов в истории Львова. Город, образно говоря, научился быть столицей и демонстрировало это своим видом. Если после присоединения Галиции австрийские чиновники размышляли, предоставить столичный статус Львову, или ближе к Вене, Ярослава или Перемышля, то в конце XIX в. Львов превратился в пятое по величине город Австро-Венгрии после Вены, Будапешта, Триеста и Праги. Быстро росло его население, которое в 1910 г. (с учетом военных) составляло 206 113 человек. Новочасна застройка центральных улиц (в центре ее плотность достигала 80-90%), вложение инвестиций, наглядно отражалось на предприятиях, банках и торговых пассажах, ритм жизни и способ решения вопросов отличали Львов от других галицких городов и ближайшего конкурента - Кракова. Владелец лавки в Кракове Ян Вихерек делился такими впечатлениями: «Какое же это большой город - караул! Масса улиц, крутых улочек, площадей, невозможно сориентироваться. Богатства везде огромные. Каменного, крупные сооружения, изысканные магазины - а лучше всего свидетельствует о состоятельности города то, что в нем мало нищих, не так, как у нас, в Кракове ».

Из сказанного вверху напрашивается еще одно различие между историческим Галиции и индустриальным Востоком. Формирование индустриальных центров Восточной Украины происходило в условиях жесткой советской централизации. Для успешного функционирования и развития таким центрам нужно было иметь свои региональные лоббистские элиты. В этом плане днепропетровском клана не было равных во всесоюзном масштабе.

Несмотря на огромные исторические различия между регионами современным аналитикам не стоит забывать, что в Галичине ни во времена Австро-Венгрии, ни в довоенной Польше никакой отдельной галицкой идентичности не сформировалось. Напротив, в бывшей Галиции победила украинофильская ориентация, вершиной, стали соборницкие убеждению большинства политических активистов, которые мечтали, что им удастся перенести на всю территорию Украины свой вариант национализма. Донбасс, в отличие от Галичины, никогда не был самодостаточным автономным краем, а значит, никогда здесь не могло быть и речи о какой-то отдельной Донбасскую идентичность. Донецко-Криворожская республика была образованием ситуативным и временным, и всему наброшенным сверху. Что-то подобное донецко советско-русскоязычную идентичность начало твориться только после развала СССР. Но и на этот раз это была скорее реакция на западноукраинских националистов и политтехнологическая манипуляция для мобилизации донецкими своего электората.

Никто не станет отрицать, что современная Украина - это слепок из многих исторических регионов, которые различаются между собой, своей традиции и даже политической культурой. Попытки унифицировать эти регионы, подвести их под одно лицо, управляя государством из усредненного Киева, провалились. Более того, такая централизаторская политика оказалась неприемлемой для всех: для кого-то много, а для кого-то мало постепенной. Недовольных - большинство. Было бы странно, если бы политические оппоненты власти, а особенно борцы с восточной (российской, коммунистической) западной (националистической) угрозой внутри страны не воспользовались такой возможностью.

На Потемкинской лестнице в Одессе покажут Чарли Чаплина. Небом в сопровождении симфонического оркестра представят шедевр немого романтического кино "Огни большого города". На торжественный показ приедет внук Чаплина.
Произойдет это в середине июля - во время третьего Одесского международного кинофестиваля. Там покажут около ста фильмов и устроят сразу два конкурса. За Гран-при - статуэтку "Золотого Дюка" и 15 тысяч долларов - бороться иностранные ленты. Для отечественных - устроят отдельные соревнования с премией в 50 тысяч гривен. Вне конкурса представят, в частности, подборку малоизвестной украинским кино начала 90-х.

Виктория Тигипко, президент Одесского кинофестиваля: "С этого года, 2012-го года, Гран-при фестиваля будут определять сами зрители, то есть фестиваль на самом деле становится зрительский. Мы ожидаем аудиторию, которая будет больше чем 100 тысяч зрителей
портал красноярска